Я хочу на тебе жениться - Страница 18

Кэтрин сняла с себя блейзер цвета морской волны и аккуратно сложила его на сиденье. Ансамбль, в котором она осталась, вызывал у Джеймса восхищение. На ней была английская блузка с коротким рукавом и длинная бежевая юбка, плотно обтягивающая бедра. Когда женщина, разговаривая с ним, в какой-то момент непроизвольно подалась вперед, ее груди оттянули блузку, и под ней мужчина увидел глубокую белоснежную ложбинку.

Он закрыл на секунду глаза и сделал осторожный, медленный выдох. Хватит! Пора прекращать это вожделенное подсматривание. Ведь он уже давно не юноша. И надо прекратить это сию же минуту! Так ведут себя только необразованные хамы. Неужели он так изголодался по женской ласке? Нет, с Кэтрин у него было что-то другое. Даже если бы дела засасывали его настолько, что ему не хватало времени на светские развлечения, все равно он никогда не превратился бы в человека, сходящего с ума из-за отсутствия любовницы. Он слишком хорошо умел держать себя в руках. И при любых обстоятельствах контролировал свои поступки.

Когда он открыл глаза и увидел стоящую перед ними бортпроводницу, из его груди вырвался вздох облегчения.

— Что-нибудь принести, сэр? Мадам?

— Мне воду со льдом и лимоном. А тебе, Кэт? — спросил он.

— То же самое.

— В самолете есть полный набор крепких и легких напитков и всякая закуска, — сказал Джеймс, пытаясь вывести ее из состояния неловкой стеснительности. — Ты уверена, что больше ничего не хочешь?

— Нет, в самом деле не хочу. А водички выпью с удовольствием.

Его словно что-то подхлестнуло подтрунить над ней, и, когда бортпроводница скрылась за шторкой бара, он произнес:

— Ты действительно уверена, что не хочешь? Обещаю ничего не говорить боссу, если даже ты накапаешь что-то на пол.

Женщина густо покраснела, но в следующую секунду в ее глазах вспыхнули дерзкие искорки, и она сиплым голосом спросила:

— Неужели я похожа на женщину, которая способна что-то накапать?

— Нет, конечно. Вовсе нет. — Его голос был мягким, почти нежным.

— Лжец! — неожиданно выпалила она и тут же плотно запечатала рот ладошкой. Краска в одно мгновение сползла с ее лица, а глаза расширились до неузнаваемости, когда она осознала, насколько бестактно и грубо ответила на его шутку.

Джеймс разразился хохотом и успокоил Кэтрин:

— Все в порядке, Кэт. Не переживай. Знаешь, я полагаю, у меня еще действительно сохраняется чувство юмора.

Ее щеки и шея вновь зарделись, и она отвела взгляд в сторону, а когда заговорила, голос зазвучал настороженно, серьезно:

— Естественно, я ничего не знала о твоем чувстве юмора. В последние два дня я живу будто выбитая из равновесия. Все произошло так быстро, и мой мозг, кажется, еще… не приспособился к происшедшим переменам. Я уже успела получить работу, о которой только мечтала; потом прокатилась в лимузине, а сейчас лечу в частном авиалайнере на деловую встречу. Все это похоже на сбывшуюся голубую мечту.

— Признаться, мои действия в эти последние два дня не входили в мои текущие планы, — заметил Джеймс. — Со мной сейчас тоже творится что-то необычное.

— Но уж наверняка не то же самое, что творится со мной, — сказала Кэтрин. — Я чувствую себя, как маленький ребенок, который только еще начинает ходить и случайно попал в церковь, где его журят взрослые: дескать, сиди спокойно и не разевай ротик.

Когда бортпроводница принесла заказанные напитки, Джеймс поблагодарил ее и, взяв один стакан себе, другой передал собеседнице. Кэтрин выпила воду почти залпом. Мужчина весело взглянул на нее и прошептал:

— Обещаю не журить тебя, Кэт. Можешь не напрягаться и даже расслабиться.

— Сомневаюсь, что мне это удастся. — К ней возвратился юмор. — Но я попробую.

Джеймс вернулся к своим записям, и Кэтрин облегченно вздохнула. В самом деле, он был так внимателен к ней, от него исходила такая доброта! На фоне его благовоспитанности она чувствовала себя деревенщиной, однако еще там, на земле, как только они вошли в богато убранный салон самолета, у нее даже мысли не возникло вести себя так, будто ей было не привыкать к подобной роскоши. Нет, ей не хотелось попадать в смешное положение, и поэтому она сразу решила не хитрить, во всем быть открытой и естественной. И при этом ни в коем случае не терять присутствия духа.

Ее нервы были напряжены еще и от бездеятельности. Джеймс, видимо, полагал, что доставлял ей удовольствие, не загружая ее работой. Он просто оставил ее наедине с журналом, который она листала без всякого интереса, а сам с преогромным интересом занялся своими заметками. Кэтрин вновь и вновь пыталась успокоиться, внушая себе, что этот человек поступает так, как на его месте поступал бы всякий босс. И еще: листая журнал и разглядывая вокруг себя роскошную обстановку, она вдруг осознала, что ей уже порядком надоело изображать из себя глупенькую провинциалку.

Но ведь в душе она по-прежнему таковой и оставалась, хотя жить и работать могла и в большом городе. Ведь ее до сих пор преследовали грезы о рыцаре в блестящих доспехах, которого давно-давно обрисовала ей мать в своих красивых сказках, когда они жили в небольшом провинциальном городе.

А теперь такой рыцарь сидел рядом с ней. Только его «хрустальным дворцом» был стоэтажный небоскреб, а боевой конь имел сверкающие серебристые крылья и механизм для приземления на взлетно-посадочную полосу.

Перелет в Дулут занял меньше двух часов. Из аэропорта уже другой лимузин доставил их в старинный по виду, но великолепно отреставрированный отель с роскошными коврами на первом этаже. Когда они вошли в вестибюль, навстречу им из-за стола администратора поспешно поднялся клерк и подобострастно вручил Джеймсу ключ от семейного номера люкс. Другой ключ он передал Кэтрин; ее апартаменты располагались на том же этаже, но только в другой стороне холла. Когда они поднимались в лифте, Джеймс объяснил ей, что самый верхний этаж отеля был зарезервирован за семьей Роккаттеров на постоянной основе.